 Driver's License Какой удачный и чудный день! Провёл его не отрываясь от магнитофона, не отрываясь от волшебного Eumir Deodato. Боже, что за кайф – сидеть, вгрызаясь в этот неповторимый бразильский шарм, пытаясь уложить его в какие-то жалкие нотки. Ну что ж, работа проделана, и теперь задача – донести всё это до родных лабухов и подвергнуть всё это исполнению. В прекрасном настроении с нотами в руках влетаю в ресторан, вскакиваю на сцену, внутри которой дверь в маленькую комнатёнку-гримёрку. Там уже слышатся голоса саксофониста и барабанщика. – Представляешь? Проезжаю Якуба Коласа, а там опять эти гаишники стоят! – Да они там вечно пасутся, чтоб их черти... – А ты знаешь, там недавно знак повесили, вот они и ловят... – Да знаю-знаю... Пытаюсь вклиниться. – Мужики, я сегодня такую песню снял – пальчики оближете! Когда репетнём? На лицах коллег лишь озабоченность истинными проблемами. – Слушай, ты развал схождения делал? – А как же! И балансировку! Обязательно! А то колёса жрёт! О, Бог мой! Как я всё это ненавижу! Эти бесконечные разговоры про эти машины! Про эти ГАИ! Про эту ерунду, которая так отвлекает от настоящего, от МУЗЫКИ! НЕ-НА –ВИ-ЖУ! Но, жизнь такова что приходится терпеть всё это и пытаться вклиниваться по мере сил со своими нотами. Какие странные люди! И что они находят в этих железках? Кругом столько автобусов, троллейбусов и трамваев, зачем эта головная боль? Не понимаю! Дверь в гримёрку отворяется, и входит пианист. Саксофонист ему сходу: – Так, Лёнчик, сегодня везёшь меня домой! Буду пьянствовать после работы, есть повод! Глаза пианиста радостно загораются. Это значит, что, оставшись после работы и дождавшись её окончания, у него есть шанс порулить в другую сторону города, а потом, далеко за полночь, на такси рвать домой. Что за удовольствие? Ещё один больной! Нет уж! Я никогда не заболею этой ерундой! НИ-КОГ-ДА! Ха! Блажен, кто верует! Друг, Янкель, просто сиял! – Борка! Готовься! Сегодня, после работы, едем домой на машине! – Да? Вот как! Поздравляю! И где, какая? – А ты выгляни на улицу. На крыльце гостиницы, недалеко от нашего романтического ресторана «Чайка», стоял он – «Запорожец», прозванный в народе Горбатым. Снег валил и валил, накрывая его волшебным одеялом. Давняя мечта моего друга сбылась. Изображаю восхищение и удивление. – Какой красавец! И цвет замечательный! Новый? – Что за глупые вопросы! Конечно, пользованный! Немножко... Вечер пробежал как по маслу. Яша пел и играл с большим чувством, и я старался не отставать. Чаша материальных весов качнулась в нашу сторону. Зритель-офицер прочувствовал одухотворённость артистов эстрады и легко расставался с мятыми рублями. Было на что обмочить Яшину покупку. Взяв в буфете шампанское, мы радостно выскочили в суровую январскую ночь. До Яшиного дома всего одна остановка на троллейбусе или пять минут пешком. Ну, а на машине так и вообще! Мигом! Яша радостно сгребал снег с лобового стекла. – Ты садись пока. Грейся. Я туда влез, благо размер мой соответствовал. Внутри был полный комфорт советского автомобилестроения. Вскоре просунулся и Яша. Уверенно ключом в зажигание, и машинка наша почти сразу завелась. На лице хозяина царило дикое удовлетворение! – Так! Сразу домой не едем! Сделаем небольшой круг-прогулку до парка Челюскинцев – там развернёмся, и тогда уже домой. Покатаемся! Ты должен прочувствовать этот кайф!Я радостно настроился на волну успеха моего друга, и мы двинулись... Сначала всё было хорошо. Мы не торопясь выехали на Ленинский проспект. Движение к этому времени было уже слабое, и это придавало нашей прогулке большую торжественность. Снег повалил густыми хлопьями, и тут, к несчастью, выяснилось, что дворники нашей антилопы отказываются работать. Ма-а-ленькая такая неприятность, перекрывшая в момент всю большу-у-ю видимость. Яша уже успел развернуться, но далее перед глазами встала пелена. Малоцензурные слова легко посыпались из уст моего товарища. Я замер в ожидании, не зная, чем помочь. Оставалось только одно средство. Янкель, сделав вдох, опустил быстро водительское стекло, высунул голову наружу, используя её как перископ, и мы двинулись. Двигались мы короткими рывками – снег в момент залеплял его мужественное лицо, но он не сдавался. Утираясь время от времени шарфом, он отчаянно выбрасывал свой перископ в белорусскую метель, навстречу испытаниям. И уже всего лишь через 40 минут мы успешно преодолели этот необходимый километр. Машина припаркована, мы садимся обмывать покупку. Лицо друга напоминает лица известных героев Джека Лондона, но оно светится счастьем. – За покупку! За машину! – За тебя, Янкель! Ты смелый человек! Носи на здоровье! О, Боже! Что с ними со всеми! Как хорошо, что я не болен! Чтобы я когда-нибудь влез в это? Да никогда в жизни! НИ-КО-ГДА! Ха! Блажен, кто верует!
– Толик, может, не надо так быстро? – Как не надо? Мы же торопимся!? Я вздохнул и согласился. Он улыбался. Вдали показался пост ГАИ. Машина не сбавляла скорости. Гаишник стоял на обочине и прямо как бы ждал нас, помахивая жезлом. Я вжался в сиденье. Толик, приблизившись, смело заковырял в носу. Мы гордо проскочили, не сбавляя скорости. – Ну, ты даёшь! Так нагло мимо них! – А с ними так и надо! Пусть думают, что я крутой, и побоятся останавливать. Это было, на мой взгляд, верное психологическое наблюдение. Я безоговорочно признал супер-профессионализм моего коллеги в этих чуждых для меня вопросах автомобилизма. Вопросах, которые я успешно избегал решать в течение многих лет, но которые всё-таки неотвратимо надвинулись на меня. Начались мысли об эмиграции, и сдавать на права выгоднее было здесь. Так жизнь заставила окунуться в эти проблемы. И понадобилась помощь. Помощь профессионала. Им и оказался Анатолий Ефимович, бывший коллега по «ПесняризЪму» – знавший всех и вся в этой ненавистной для меня организации – ГАИ. – Ты, Борка, сдавай экстерном. Сейчас это можно. Почитаешь правила, подготовишься и сдашь. Ну, а вождение – найми кого-либо в учителя. Я бы и сам с радостью, да времени нет. Научишься быстро, что там учиться? Ну, а как будешь готов, – шепни, я с хлопцами погутарю. Всё будет ОК!Мне передался его оптимизм, ну я и начал этот длительный процесс... Теорию выучить и сдать оказалось на удивление несложно. Теперь, приходя вечером на работу в ресторан, мысли мои были удивительно созвучны мыслям моих коллег. – Мужики, а если отъезжаешь, нужно показывать сигнал левого поворота? Теперь лабухи смотрели на меня с искренним уважением. Стал человеком, наконец! Так я пошёл в ГАИ и сдал эту теорию на компьютере. С первого раза! Во как! Дело осталось за малым – научиться водить машину. Эх, лиха беда начало...
Учителя тоже звали Анатолием. У него был оранжевый «Жигуль» и масса студентов. В основном, отъезжающих. И на фоне этих утомлённых пожилых людей, может, я ему и казался успешным. Но меня такая уверенность почему-то не посе-щала. – Так, тебе хватит и 18 часов. Можно, конечно, и больше, но зачем? У тебя же нет лишних денег? Научишься и сдашь, обещаю! Не ты первый и не ты последний! Мы составили расписание, и начались занятия. Вторых педалей у моего учителя не было, машина была единственным источником его существования, поэтому он её берёг и покрикивал на своих студентов, раздавая эпитеты. Характер у него был нервный, жизнь тоже. Я не был исключением, впитывая в себя во время занятий нехорошие прилагательные. Ну почему я такой тупой, ну почему?Никакой радости от машины, если честно, я не испытывал. Ну а радовался, только если мне что-то удавалось на ней совершить правильно. Что, к сожалению, было чрезвычайно редко. Голова пухла от этой моей неумелой координации. Бедный «Жигуль» то ревел, как утомлённый бык, то глох понуро. Учитель ругался, я краснел и терялся, – дело потихоньку двигалось. Через пару уроков мы даже поехали к моему «гуру» на дачу в 30 км от города. Правда, припарковать машину мне там не удалось, но, тем не менее, меня гордо представили семье Анатолия. – Знакомьтесь, это Борис! Музыкант! Мой лучший ученик! Назад я ехал уже в полной уверенности в своих автомобильных талантах. Ну что, ещё пару уроков, и – на сдачу? Не Боги горшки обжигают? Накануне сдачи иду на разведку в ГАИ. Посмотреть, как другие сдают, и проникнуть поглубже в ситуацию. В то время ездить по городу сдающим на права нужно было только после успешного прохождения площадки: проехал все фигуры правильно, сделал не более положенного количества ошибок – и привет! Тогда и по городу запустят... Таких зевак, как я, оказалось немало, и мы с тоской наблюдали за расправой. Молодцы, покруче меня раз в сто, вышвыривались местными лютующими командирами так лихо, что настроение стало резко падать. Наведя справки среди своих оркестровых коллег, я начал убеждаться в том, что дело это безнадёжное. Почти! Но ведь есть же на свете ещё и благословенный Анатолий Ефимович с его связями! На него и вся надежда, граждане! Последние уроки вождения проходили на площадке типа гаишной. Надо было проехать «змейку», потом заехать на какую-то хреновину с романтическим названием «эстакада» и постоять на ней, потом ещё чего-то там и, наконец, самое сложное – параллельная парковка. Мой учитель, не дожидаясь моих успешных действий, перехватывал руль и лихо показывал КАК НАДО! Я и сам знал как надо, но чисто теоретически, а вот практически исполнял все «трюки», что называется 50/50. А ведь предстояло ещё экзаменационное волнение и новый инструмент – чуждый мне автомобиль. Но отступать теперь было некуда, и уже был назначен срок экзекуции... Анатолий Ефимович перехвачен с трудом в редкие межгастрольные дни. Он как раз не проявлял никакого беспокойства. – Ну что, Борка, научился водить? – Да я как бы... ну сам понимаешь... за такой срок... умею чего-то там... хотя если серьёзно посмотреть, то... Толик, помоги, ради Бога! Там такие звери! Придираются! Я сам видел. Ты бы сам там не сдал так просто. Они специально, чтобы у народа деньги выманить. Помоги, дружище! Век не забуду! – Да ладно, не бзди! Я поговорю с хлопцами. Витёк там такой есть, нормальный пацан. Иди к нему, скажешь, что от меня. Только тихо чтоб всё, секут их всех! Начальство. Понял? – Понял-понял. Спасибо, друг! Выручил меня...
Я выходил в своей жизни на сцену в разных ситуациях, в разном возрасте и в разных странах. Конечно, случалось и волнение, но это было радостное творческое волнение, контролируемое мной, и за долгие годы пришёл, конечно, огромный опыт по этому делу. Но вот в данной ситуации весь мой опыт куда-то быстренько испарился. – Следующий! Садитесь в автомобиль... Так, имя, фамилия... – Здравствуйте, Виктор Иванович! Анатолий Ефимович, наверное, говорил Вам обо мне... – Борис Григорьевич, так, Вы готовы? Поехали... На его лице никаких признаков благосклонности. Может, это не тот начальник? Может, Толик не успел переговорить с ним? Да нет, вроде тот. Чего он такой мрачный? Может, конспирация? Чтобы не засекли нашу связь? Точно, конспирация! Как я сразу не догадался. Нужно не показывать, что мы знакомы... Вставляю ключ в зажигание наипотрёпаннейшего гаишного «Москвича». Так, сейчас главное – ничего не перепутать! Выжать сцепление. Нажать на тормоз. Медленно отжимая сцепление, нажать на газ... Команды вихрем проносились в моей голове... О Боже, что с ногой? Она колотилась, как бешеная! Сначала одна, а потом и вторая. Какой ужас, какой кошмар! Машина тут же заглохла. Виктор Иванович на секунду оторвался от своих бумаг, посмотрел на мои ноги и проявил сочувствие. – Ну что Вы так, Борис Григорьевич? Не надо так волноваться! Давайте уже поедем-ка... Каждый глох мотора – минус 20 штрафных очков. Всего можно набрать не более 100. Вначале он у меня заглох трижды. Я с тоской подсчитал потери в очках. Наконец, мы рванули змейкой по направлению к эстакаде. Начальник недоверчиво косился на мои действия. Перед эстакадой я остановился – перевести дух и собраться с мыслями... – Борис Григорьевич, ну что же Вы? Решайтесь, наконец! Давайте поднимемся на эстакаду, пожалуйста! Люди ждут! В его словах начал просвечивать дьявольский сарказм. Хорошо ему издеваться! На эстакаде нужно было ещё проделать какие-то манипуляции с ручником, и я, в творческом экстазе, лихо добрал эти недостающие 40 штрафных очков. А ведь впереди были ещё другие фигуры, среди которых и пресловутая параллельная парковка. А потом и в город, если повезёт... Но везти как-то совсем не хотело, да и мой начальник начал уже терять своё терпение. Правда, он был фантастически деликатен. – Так, Борис Григорьевич, всё ясно! Выходите из машины. Вам необходимо ещё немножко позаниматься над собой. А потом и приходите, пожалуйста! – Виктор Иванович! – я взмолился, – пожалуйста! Может, ещё попробуем? Я ведь учился! Меня хвалили! И Анатолий Ефимович тоже... – Борис Григорьевич! Ну так же нельзя! С Вами просто опасно ездить. Я так не могу! Люди смотрят! Лю-ди смот-рят, понимаете! Эти его проникновенные слова – «Люди смотрят!» прозвучали моим приговором. Не доехав даже до начала очереди, я вылез и уныло поплёлся к выходу под смешки и лёгкое улюлюканье. Концерт прошёл неудачно, что же теперь делать? Опять учиться? Какой ужас, какой кошмар... Встречаюсь через какое-то время с Ефимычем. Ищу соболезнования. – Борка, я уже в курсах. Ну, ты даёшь! Я думал ты водишь, а ты там комедию устроил. Он не смог ничего сделать. Люди кругом! Пойди позанимайся, друг! А потом и поможем... Сил на повторное унижение у меня уже не было. Покрутившись в этих гаишных кругах, я всё-таки нашёл знакомого, заплатил деньги и получил водительские права республики Беларусь. Красную такую книжицу. Осталось только научиться ездить. А тут и Америка подоспела. Так с этими правами и поехал туда, имея весьма смутное представление о вождении автомобиля... В Америке наши права признавались лишь какое-то время, надо было пересдавать. Опять теория и вождение, но условия значительно проще. Теорию я почти не готовил, пришёл, ответил на какие-то вопросы – и в точку. Повезло, можно сказать. Рядом с полицией была и площадка. По американским условиям, имея заграничные права, необходимо отъездить только на площадке и всё. Но для этого надо было отдать им свои права, полученные с такими мучениями. С тоской я всё-таки распрощался со своей красной книжицей. Назад дороги уже не было... Подойдя после сдачи теории на площадку, мы с другом Витьком убедились, что гуманнее экзаменов не бывает на целом белом свете. Никаких тебе там эстакад, параллельная парковка не в гандбольные, а в футбольные ворота, и самое главное – сдавай на своей машине, а не привыкай с ходу к чужой. Да и три попытки сдачи, может быть, прямо сейчас и попробовать? Витя, имея значительный автомобильный опыт, тут же одолжил у наших друзей машину, и тут же с блеском сдал экзамен. Я тоже завёлся и прошу машину для сдачи у Ирочки, опекавшей нас по приезде. А у неё такая дорогущая, с открывающейся крышей, convertible по-ихнему – шик на ней, и обзор отличный. – Борик, да мне не жалко. А ты ездить-то умеешь? – Я-то? Спрашиваешь! Конечно! Давай сейчас я проеду тут по окрестностям? Давай?Нахальству моему и самомнению не было предела. Мы с Ирой сели в её шикарное авто, и я поехал. За пределы площади я выезжать и не собирался, но не подрассчитал свои силы и вылетел на дорогу в город. Тут мне стало как-то не по себе. – Ира, слушай, куда тут ехать, чтобы вернуться, не подскажешь? – Боря, да я теперь вижу, что ты не умеешь водить! Ты водил когда-нибудь? О, Бог мой, моя любимая машина! Будь осторожен, пожалуйста! Здесь нам надо развернуться, не торопись, покажи поворот, пропусти сзади, теперь там надо налево, пропусти встречные... На плазу мы заехали всё-таки благополучно. Мой внутренний голос подсказывал: надо попытаться сегодня! Или сейчас, или никогда. Пошёл водительский кураж. Ира смирилась и отдала мне свой convertible, наблюдая в сторонке этот эксперимент. Подошла, наконец, и моя очередь. Милая чёрная женщина-полисмен подсела ко мне и дружелюбно и ласково сказала непонятные, но необходимые английские слова. Мы поехали...
– Congratulations! You got it! – Ур-ра! Я сдал, сдал, я сдал! Я сделал это! – Ну, ты и нахал, я тебе скажу! Я не могла смотреть на это безобразие! Поздравляю! – Ирочка, да ты не представляешь, что это для меня значит! Ты не представляешь, как я счастлив! Огромнейшее тебе спасибо! И немедленно отпразднуем это СОБЫТИЕ в моей жизни! Немедленно!
Но прошёл и тот год, и потихоньку-потихоньку начал приходить этот кайф. Кайф скорости и наслаждения ездой. И понимания норова своего железного коня, и трезвой оценки обстановки на дороге. И нахождения своего места на ней, своего правильного места ...
Я обожаю в хороший солнечный день нестись в этом потоке по знакомым дорогам, хорошо зная маршрут, включить радио, словить DEODATO, к примеру, и с улыбкой вспомнить тот долгий путь от ненависти и неприятия до любви и обожания... Пора, пора уже и масло поменять в моей хорошей, да и колёсики. Ну и не забыть про эту балансировку и развал схождения, конечно... Блажен, кто верует?  |
Анатолий нёсся на страшной скорости. Я посмотрел на спидометр – 110! Ой-ой! Но с ним почему-то было не страшно. Его гордость – чёрная Волга слушалась беспрекословно. 
Если и есть люди, неспособные к управлению автомобилем, – так это я! И хотя нанятый мною учитель усиленно утверждал обратное, ссылаясь на опыт других своих учеников, поколебать мою неуверенность в себе в этом вопросе оказалось дело непростым.
Наступил день экзамена. Суровый зимний день моего унижения. В 9 утра с грустью выхожу из троллейбуса, приближаясь к месту пыток. Жалкая очередь таких же, как и я, водительских претендентов. Все в ожидании начала трагедии. Наконец, из здания ГАИ появляется командир с заспанным лицом, на котором явная брезгливость и к ожидающим, и к своей роли. Процесс пошёл...
Конечно же, мы отпраздновали! Я был горд и счастлив! Потом, вскоре, и появилась моя первая машинка – Маздочка, купленная другом на аукционе. Полюбил её с первого взгляда. Но одно дело иметь права, а другое дело – водить машину. Начались мои испытания, долгие испытания! Наверное, примерно год после любых поездок по городу, закрывая свой автомобиль, я медленно отлеплял промокшую потом и страхом спину от спинки сиденья, вставал и говорил себе: «Ну, слава Богу, день благополучно закончился, и ехать уже больше никуда не надо!»
Появилась на смену Маздочке и Вольвочка. Сначала чёрненькая такая красивенькая, а потом, после аварии, и другая Вольвочка, не менее красивенькая. Привыкаешь к ним, как к членам своей семьи. Как к очень надёжному и верному другу...