Есть у меня друг детства. И зовут его Валерик. Сейчас это уже известный музыкант, а тогда это был просто мой школьный товарищ. И просидели мы вместе за одной партой около семи лет. Нас очень многое связывает, и в первую очередь конечно любовь к музыке. Ведь учились мы в специальной музыкальной школе, единственной в Белоруссии. Учились классической музыке, но вместе увлеклись роком, битлами а потом и джазом.

И к джазу нас приобщил брат Валерика – Гена. Он учился на четыре класса старше в этой же школе и опекал нас, воспитывая наш музыкальный вкус. 

Гена играл на фортепьяно, живо интересовался всеми музыкальными новостями, отдавая предпочтение джазу. Он регулярно слушал час джаза "Голоса Америки" с ведущим Вилисом Кановером, сам пытался играть джаз, и даже играл в каком-то джазовом квартете. Все эти увлечения властями совсем не приветствовались, ведь это была середина шестидесятых. Не приветствовались, но и полностью не запрещались, так что существовало это полулегально, в подвале или на отшибе. 

Сначала Валерик, а потом и я, вошли во вкус этой необычной для нас музыки. Там присутствовала импровизация, что и отличало ее от всего остального. На переменах, ну и на уроках, конечно, Валерик сыпал именами незнакомых мне звезд джаза, ну а я пытался тянуться за ним как мог. От Валерика я узнал, что Гена с его джазовой командой устроились играть на пару вечеров в неделю в Мотель. Трудно было себе представить, что этим жанром можно зарабатывать, но... это были годы "оттепели". 

Валерик уговорил меня съездить и послушать их бэнд, осталось только договориться с родителями. Мы были в классе шестом, так что разрешение требовалось. Ему-то было проще, ведь старший брат там, а вот мне... 

Надо признать, что у этого Мотеля была дурная репутация. Он был за 20 км от Минска, и считался прибежищем фарцовщиков и проституток. Нас это меньше всего интересовало, но вполне возможно могло заинтересовать наших родителей. Особенно я волновался за свою маму, она собственно и решала все в нашей семье. Мне так хотелось поехать, просто ужас, да вот шансы получить разрешение были минимальные, и я решил проявить "смекалку" при отпросе. Придуманный план был рассчитан на внезапность… 

Мамина работа была недалеко от школы, так что я быстренько забежал на первый этаж "Гидрометеослужбы", приоткрыл дверь химической лаборатории, где мама была начальником, вежливо поздоровался со всеми, нашел глазами маму и выпалил: 

"Мама, мы с Валериком поедем в Мотель послушать Гену, буду поздно...", – и не дожидаясь ответа, закрыл дверь и исчез. Пока она переваривала услышанное, мы уже сидели в автобусе в предвкушении удовольствий и не задумывались о последствиях. Нас ждали приключения, а самое главное – так хотелось услышать живую джазовую музыку. 

…………………………………………………………………

Наступил вечер, в ресторане Мотеля было довольно оживленно, мы заняли столик рядом со сценой для всего квартета и нас двоих, ну и заказали бутылку сухого вина на всех и пачку сигарет. Как взрослые. Публичка была еще та, но нас это не волновало, наше внимание было на сцене с ребятами. Играли они здорово, со свингом, а когда Марик-барабанщик еще спел "Хэллоу Долли” хриплым армстронговским тембром, то вообще наступил полный кайф, многократно усиленный 50-стью граммами вина и сигареткой. Мы страшно гордились Валериным Геной и мечтали скорее овладеть этим волшебным свингом, чтобы тоже играть, тоже стоять на сцене, как они, и вдруг... 

Когда мама пришла в себя, реагировать было поздно – я исчез, но и не реагировать она не могла. Ребенок в Мотеле – какой ужас!!! 

Она пришла домой, дождалась папу с работы, и состоялся примерно следующий разговор: «Гриша, ты должен поехать в этот проклятый Мотель, и вытащить ребенка из этого безобразия! Надо спасти его пока не поздно! "

Слабые папины попытки спустить дело на тормозах были решительно пресечены. Ему очень не хотелось ехать, но суровая ответственность за воспитание еврейского ребенка легла на его плечи. Пришлось ехать.

И вот, сидим мы кайфуем, я лицом к сцене, а Валерик лицом к входу в ресторан. Закурили, на душе хорошо, как друг Валерик побледнел, быстренько тушит сигарету, и шипит мне: 

"Бросай, бросай быстро... "

Я недоуменно повел плечами: 

"Чего это я буду бросать, я только начал", – затянулся и поворачиваюсь, а к нам уверенно приближается мой папа. Он бодрым шагом подходит к нашему столику, трезво оценивает окружающую обстановку и «грозно» произносит сакраментальную фразу: 

"Боря, ты куришь?... Ребята, вы пьете?” 

Валерик, не будучи хорошо знакомым с моим отцом, вжался в стул от страха и стал бормотать что-то невнятное, бросая на Гену страшные взгляды, взывая о помощи. Гена моментально включился в происходящее, бросил играть и ринулся в гущу событий. Они приготовились к большому скандалу, но... 

Трудно себе представить человека добрее моего папы, он просто добросовестно выполнял мамины указания. Но хватило его ненадолго. Гена полуобняв моего отца, отвел его в сторонку, и дипломатично объяснил ему цель нашего визита. Все это заняло примерно минут десять. О недопустимости сигарет нам было категорически указано. А затем папа подсел к нашему столику, и Гена с ним выпили по рюмке сухого за процветание джазового искусства. А тут и вечер подошел к концу. Мы все дружно сели в автобус и в хорошем настроении отбыли в сторону Минска. Вечер удался! 

На пороге дома нас встретила мама со скрещенными на груди руками. Она морально приготовилась к худшему. Ей явно не понравилось, что от папы пахло вином, и он улыбался. 

"Гриша, ну что?"

"Понимаешь Роза, мальчики ничего плохого..."

Мама резко прекратила эту антинравственную дискуссию, грозно обращаясь ко мне: 

"Ложись спать, завтра поговорим... "

Я лежал и долго еще не мог заснуть, в голове всплывали кусочки свинга, и я глупо и счастливо улыбался… 

За стеной слышалась взволнованная еврейская речь...