«Ой, Самара-городок»

Поездка в Америку была очень впечатлительной. Всё это происходило в декабре. В Атланте было солнечно и сухо. Природа просто изумительная. Повидал маму, сестру, племянника. В мамином холодильнике обвалилась полка от тяжести. Она готовилась встречать сына и, наконец, покормить его. Каждый день после работы мой шурин брал меня в охапку в машину, и мы ездили куда-нибудь прошвырнуться. Ему было нелегко это физически после тяжёлого трудового дня, но, вероятно, очень приятно чисто морально. И я от души радовался вместе с ним за счастье близких мне людей. Брал с собой видеокамеру и, под аккомпанемент джазовой радиостанции в его машине, мы ездили знакомиться с Америкой.

Город был поразительно украшен перед Рождеством, и я снимал эту красоту, ехидно комментируя свои впечатления. Особенно убивала водичка, периодически льющаяся на свежие овощи в супермаркете; хозяйственный магазин, напоминающий музей; запах свежего кофе в огромнейших торговых центрах и там же специальные магазины для левшей. Незнакомые люди были очень приветливы к нам, это тоже «действовало на нервы». 

Через неделю я съездил в Мемфис к Андрюше и получил очередную порцию непрекращающегося кайфа, впрочем, и привезенная ему кассета с голосами и пожеланиями друзей, впечатлила его тоже очень сильно. Всё это было просто на одном дыхании, но… две недели пролетели в момент. 

Назад я летел Люфтганзой с двумя чемоданами. Один из них был размером с меня, полный новогодних подарков детям. Получить мне его в аэропорту города Минска так и не удалось. В виду его огромности, компания посчитала нужным оставить этот чемоданище в Варшаве на неопределённое время, а потом начались рождественские каникулы, и… получил я его только к середине января. О подарках детям пришлось просто рассказывать. На глазах у них и у меня периодически выступали слёзы от этих рассказов. Особенно тяжело это было понять младшему – Матвею. Ему было всего 2,5 годика. Стасику, моему приёмному сыну, – 6 лет. Тимуру уже недавно стукнуло 9, ну а Роме – 20. Отец – герой, но… без подарков.

…Новый год, Новый год! 2-го января в моём оркестре утренник для детей и взрослых. Я полон эмоций, беру в охапку троих, без старшего, и направляюсь к себе на работу. На улице много снега, но солнечно, впрочем, у меня в памяти другое солнышко – атлантское. Полон впечатлений о поездке, бодрости и хорошего настроения. Ужасно хочется поделиться со своими коллегами, а заодно и продемонстрировать чудных и талантливых детей, время от времени прижимающихся к любимому ПАПЕ! 

Проще всего, конечно, с Тимуром. В силу его характера и возраста. Хотя, время от времени, и он справедливо требует своё. Стасик, как всегда, полон энергии и аппетита, нужно постараться уследить, чтобы этот метеор не расшибся где-нибудь в своём непрекращающемся движении.

Мотя же непредсказуем. Кто знает – что у него на уме? Предварительно провожу с ним беседу. «Понимаешь, сын, будет Дед Мороз, Снегурочка, Ёлка, хороводы, конкурсы, подарки. Хочешь экстра-подарок? Глупый вопрос. Короче, надо спеть и получишь. Что поём? Нашу любимую? Ой, Самара-городок? О.К! Слова помнишь? Ну вот, выйдем, споёшь Дедушке Морозу и всем – и подарок твой. Договорились?» Проблем нет, полное взаимопонимание, подкреплённое подарочным стимулом.

В оркестре достаточно шумно и весело. Пришли мои коллеги, с детьми и закуской. И я тоже. С закуской и этим. Почему же не отпраздновать? Новый Год, такой светлый праздник, праздник надежды!!! Ужасно хочется пообщаться, рассказать про Америку, про Андрюшу. В предвкушении всего этого пытаюсь сорганизовать детей и занять их чем-нибудь. Но, не тут-то было…

Разница в возрасте сказывается – каждому своё. Стасик, набив рот мандаринами и конфетами с печеньем, с огромной скоростью перемещается по довольно скромному помещению, рискуя расшибить лоб. Тимка, насупившись, время от времени дёргает меня за рукав: “Мне ску-у-чно!!!». Матвей что-то задумал, притворившись овечкой. Ловя на себе восхищённые взгляды оркестровых матерей, я улыбался, полон обаяния, шуток и американских впечатлений, ожидая своего кайфа, наконец.

Вскоре появился дирижёр, наслаждаясь своим величием, а за ним и Дед Мороз со Снегурочкой. Это были работники нашего цеха, несколько уставшие от новогодних халтур. Но профессионализм чувствовался всё равно. Ёлочка, наконец, зажглась, пошли детские хороводы – всё по программе. Детей талантливых было вполне достаточно. В основном, их не надо было уговаривать. Рассказывали стихи, пели песни, под гордые улыбки своих счастливых родителей. Новый год!!!

Тимка и Стасик участвовать в самодеятельности отказались сразу. Правда, по разным причинам, но отказались. Одна надежда была только на Матвея. Тот оценивающе наблюдал, пообещав мне свою активность. И, наконец, пришла и наша очередь…

Дед Мороз: « Мальчик, как тебя зовут? – Ма-атвей… Ты, чей сын? – Па-апин… Хочешь получить подарок? – Да-а-а. Что будешь делать, рассказывать стишок, или петь песенку? – Пе-е-сенку… – Какую? – Ой, Самара-городок… Ну давай, мы тебя слушаем…»

Матюша отвечал деду Морозу нехотя и своим глуховатым тембром. Подарок, практически был у нас в кармане, осталось только довершить начатое. Я присоединился к своему сыну. В зале повисла тишина, связанная отчасти и с уважением ко мне и моему талантливому ребёнку. Мы с сыном переглянулись и начали:

«Ой, Самара-Городок, беспокойная я, беспокойная я, успокой ты меня…»

Во всеобщей тишине раздавался только мой гадкий тембр голоса. Матвей старательно открывал рот, «работая исключительно под мою фонограмму». Такой «подлости» от него я не ожидал. Притих даже Дед Мороз, ожидая от меня гораздо лучших вокальных данных, учитывая мою биографию. Мы перешли ко второму куплету, под бурный хохот моих коллег. Они оценили по достоинству Матвеину шутку. Дальше слова пришлось немножко варьировать. Подталкивая его в бок и делая страшные глаза, я завопил:

«Мой милёнок… пой Матвей… ты получишь у меня … беспокойная я, успоко-ойте меня…»

Фонограмма успешно продолжилась под тщательно открываемый им рот. Пятно позора начало наваливаться на меня всей грудью. “Что случилось? Почему он так поступил? Ведь дома же пел, как ни в чём не бывало? Что же произошло?» Глаза его были совершенно безмятежны. Оказалось, что я не знал своего ребёнка до конца. Вот это АРТИСТ! Так подставить отца!!! За что???

Весь оркестр уже достаточно сильно покатывался от хохота, вместе с Дедом Морозом и Снегурочкой. Они до этого были лучшего мнения о моих вокальных способностях и оценили Матвеин юмор.

«Ну что, Матвей, молодец! Хорошо спел эту песенку! – дедушка Мороз решил поязвить. – Может, хочешь спеть ещё чего-нибудь? Мы с удовольствием послушаем…»

Силы мои были на исходе. Матвей оценил это и заявил достаточно уверенно:

«А где мой подарок?» Раздались бурные и продолжительные аплодисменты присутствующих. Они всласть насладились моим унижением. Посмотрев в ясные и честные глаза Матвея, я понял, что правды от него не дождёшься. Праздник продолжался…

Наконец накрыли стол, напитки и закуски – наступал мой период кайфа. Мы все бодро придвинулись к столу, и я начал про Америку и про Андрюшу…

После первой же рюмки подлетел Стасик: « Папа я хочу писать!!!» Пришлось выходить с ним в соседнее помещение, в виду отсутствия оного здесь. По возвращении Тимка настойчиво потянул за рукав: «Папа, мне скучно! Пошли домой!» С ним, пожалуй, и можно было бы договориться, но следующим был Матвей:

«Хочу Писать, Какать, Есть и Спать!!!» Оркестрантки дружно и сочувствующе засмеялись, ласково посматривая на меня. Кайф отодвинулся на неопределённое время. Я стал одевать детей. Было очень холодно на улице, снег, и одёжек у каждого было, как в капусте. Не забыть бы чего…

До дома идти было всего минут десять, по сугробам и при солнышке. Дети по дороге копошились в своих подарках. Настал воспитательный момент.

«Матвей, как ты мог меня так подставить? Что случилось? Зачем ты это сделал и опозорил меня перед всеми?»

Мотя тщательно копошился со своими «честно заработанными» двумя подарками, а потом поднял на меня свои чистые глазки и вкрадчиво спросил:

«Папа, а когда ты был маленький, и получал конфетные подарки от Деда Мороза, то ты какие конфеты сначала ел, плохие или хорошие?»

«Я – плохие» – пробурчал Тимка.

«Плохие» – ответил я.

«А я хорошие!» – радостно отозвался Стасик.

Матвей, задумавшись, развернул «Мишку на Севере». Мы почти пришли, ярко светило солнышко. Наступало время послеобеденного детского сна…