| “Vacation”
Поезд потихоньку снизил скорость. За окном проплывали довольно унылые, но весьма знакомые пейзажи. Показалась табличка. Всматриваюсь и читаю – «Минск-Восточный». Значит уже скоро. Публика в вагоне засобиралась на выход. Я давно уже полностью собран и просто всматриваюсь в медленно проплывающие родные очертания. Ещё немножко потерпеть, и покажется железнодорожный вокзал. Наконец, мы медленно подъехали, поезд вздохнул и остановился. Мы дома! Вот садимся в «двоечку» троллейбус, и, не торопясь, разворачиваемся на привокзальной площади. Людей не очень много, все куда-то торопятся, но не спеша, как и подобает жителям провинциальной столицы. Несколько поворотов – и троллейбус выкатывает на Ленинский проспект. Слева показалась огромная площадь Ленина со сквериком посередине, костёлом и домом правительства, а справа, при въезде на проспект, – Главпочтамт и гостиница «Минск». Аккуратная аллея деревьев по обеим сторонам широкого нашего проспекта украшает его несказанно. И дома все сделаны по-настоящему, надёжно и надолго. Ощущение простора, воздуха и уверенности… Троллейбус проехал кафе «Весна», главный книжный магазин, глум. Затем центральную площадь, белорусский театр, дом офицеров и начал спускаться с горочки по направлению к речушке. Справа показалось здание цирка, а слева – парк им. Янки Купалы. Так всё знакомо вокруг и радует глаз. Речка Свислочь закована по солидному в гранит и приятно оттеняет величественные здания, удивительно органично соединяясь с парком им. Горького. Ещё одна остановочка – и я на площади Победы (Круглой по-нашему). Обелиск, вечный огонь, гастроном и булочная. А напротив булочной – мой дом, там кафе «Берёзка» на первом этаже… Мы дома! О Боже, до чего же я люблю возвращаться домой! …………………………………………………………………………………………………………………
Я побывал дома опять после года жизни и работы в Америке. Это была незабываемая поездка! Столько встреч, впечатлений и главное – было ощущение, что я просто в командировке, удачно устроился и скоро вернусь на белом коне. Поездку ещё также удачно оттенило краткосрочное пребывание в Вене. На обратном пути удалось задержаться ненадолго в этом поистине сказочном городе. Когда ещё удастся так сладко побывать на Родине? Второй раз всё-таки наступил, правда, не очень скоро. Прошло моих четыре года пребывания в Атланте. Это был короткий vacation, а по-нашему – отпуск, и готовился он мною весьма тщательно. Закупались многочисленные подарки, строились грандиозные планы встреч с близкими друзьями, и вместить эти планы в короткую неделю было просто немыслимо. Дело только осложнялось моим паспортом, срок действия которого истёк. В результате бесконечных названиваний в белорусское посольство в Вашингтоне выяснилось, что поменять его можно будет только в Минске, и только лично. При таком «удобстве» пришлось совсем недорого встать на учёт в нашем посольстве, получить не бесплатно какие-то формы, заполнить их, заверить и отослать в Минск своим близким. Те пошли в ОВИР, отдали, заплатили, и мне нужно было только приехать месяца через два и забрать новый паспорт. Я выждал три месяца, для верности, и… вперёд! Ноябрь на дворе, билеты на самолёт в это время не сильно дороги, так что всё складывалось как нельзя удачно. Правда, интуиция подсказывала не расслабляться. Всё-таки обмен паспорта, да и в Люфтганзе нужно было почему-то отметиться для получения места обратно, но… где наша не пропадала! Лететь надо было на перекладных: до Франкфурта, а оттуда – уже в Минск. Полёт через океан был достаточно утомителен. Всё-таки часов десять, да и заснуть не удалось. Но я не унывал: осталось потерпеть совсем немножко. Во Франкфурте сориентировался и перемещаюсь в крыло отлетающих в Минск. Народу совсем мало: пара мужчин в строгих костюмах работников министерств, я и… женщина в спортивном костюме фирмы «Reebook». Женщина посматривала на всех прибывающих страшно недоверчиво, перемещая огромные чёрные еврейские глаза из угла в угол. Я тоже не исключал её подозрений, и решил развеять их тут же самым простым способом: – Такое впечатление, что Вы немножко говорите по-русски? – Да, как Вы догадались? – С трудом. А Вы откуда? – Из Чикаго, а Вы? – Атланта. Борис. – Лена. Мы пошли покурить, Лена вытащила из сумки длинную женскую сигарету. – Лена, а когда Вы в последний раз были в Минске? – Никогда, 10 лет назад. Боюсь страшно. – Чего? – Не знаю, просто боюсь. – У Вас там кто-то есть? – Да, сестра с мужем, они и должны встретить… Лена явно испытывала ко мне некоторое доверие, укрепляемое надеждой на мою помощь в переноске её неподъёмной ручной клади. Я успокаивал её, ссылаясь на мой недавний опыт пребывания на Родине. Объявили посадку. Народ устремился в «рукав», но тут выяснилось, что мы выходим на улицу и идём по направлению к автобусу невдалеке. Хлестал страшный дождь, и публика, чертыхаясь, бежала по лётному полю. В автобус ввалилась уже мокрая компания счастливых пассажиров, отлетающих в Минск. Пытаюсь пошутить: – Лена, если не секрет, Вы, сколько заплатили за этот ненавязчивый сервиз? – 700 баков! – А почему бы и не пробежаться под дождём за эти деньги? Граждане, оплатите проезд, пожалуйста! В салоне есть кондуктор! Пассажиры заулыбались, нашими соседями была группа молодых артистов самодеятельности, возвращающихся из Турции. Они вели себя бесшабашно весело, радуясь любым приключениям. Лететь надо было около часа, и мы с Леной удобно устроились впереди, обсуждая новости эмигрантской жизни. Молодая приветливая стюардесса появилась, наконец, с интересными предложениями. Обращаюсь к ней: – Представляете, девушка, какое совпадение?! У моей спутницы сегодня как раз день рождения! Она скромно молчит, но… Лена, покажи паспорт, пожалуйста! – Почему же, охотно верю, что я могу Вам предложить? Ленины глаза ещё больше округлились и расширились от моего лёгкого напора. Выяснилось, что красное вино подойдёт. – Ну, ты и нахал! – Леночка, расслабься, у нас с тобой отпуск, и мы едем на Родину! Беседа потекла теплее. Выяснилось, что я, оказывается, в далёком прошлом играл на Лениной свадьбе в одной из столовок города Минска. Кругом мы натыкались на общих знакомых. Тут моя попутчица, испытывая, вероятно, определённое доверие ко мне, и решила поделиться своей страшной тайной: – Понимаешь, Боря, я не знаю что делать! – А что случилось? – Ну, в общем, я хочу купить дублёнку в Минске, и везу с собой н-ную сумму денег. Боюсь их провозить просто. Я выразительно посмотрел на Ленину грудь и понял, что угадал. – Не волнуйся, всё будет хорошо. Не полезут же эти негодяи в такую красоту! В это время на соседних креслах парочка из самодеятельности начала целоваться. Я душевно посмотрел на свою спутницу: – Лена, а может и нам попробовать? – Ты что? Я же замужем! В голосе её не было достаточно оптимизма, но я не стал сильно настаивать, тем более что самолёт уже подлетал к Минску. Взглянул в иллюминатор – за окном сплошные серые тучи и облака. Мы приближались к нашему родному дому… Аэропорт выглядел страшно опустошённым: только мы и длинный темноватый коридор. Публика устремилась по нему, а я заглянул в туалет. Света там не было, пришлось понадеяться, что интуиция меня не подведёт… Нагнал публику уже у подхода к пограничному контролю. Из пяти окон работало только одно, моментально создалась очередь. Иностранцы попритихли в недоумении. Подошёл и мой черёд. В кабинке служащая с настороженным взглядом. Листает недоверчиво мой паспорт, и вдруг она срывается вместе с ним к своему начальнику, уверенно прохаживающемуся сзади. Слышу их шёпот: – Никалай Иваныч! Пасматрыте! У няго же истёк! – Дура, ты шо, ня видишь? Вось и штамп а прадленни! Я шумно выдыхаю и прохожу вперёд с моим подозрительным паспортом. У Лены таких проблем не предвидится – она американская гражданка. Теперь устремляемся за багажом. Там уже за забором вижу небольшую кучку встречающих и знакомую цветную кепку моего товарища – Витька. Мы машем друг другу приветливо, осталось только получить багаж и пройти таможню. Только… Транспортёр медленно двинулся по кругу, выплёвывая наши пожёванные чемоданы и сумки. Я узнал свои вещи и стою, жду Лениного чемодана, чтобы помочь. Ждать пришлось достаточно долго, пока не стало ясно, что чемодана не будет, к явному расстройству его хозяйки. Она нетерпеливо устремляется к окошку служащих Люфтганзы скандалить, а я осматриваю внимательно следующий уровень прохода на Родину – белорусскую таможню. Да!!! Это картина! В небольшом зале три складных стола, за ними три мужика, а сзади старшой прохаживается. Размышляю: кому же отдаться, кто же поинтеллигентнее? Задумался… Мужики уверенно раскидывают вещи артистов самодеятельности. Те в полной растерянности от выбрасываемых кассет, дисков и личных вещей. Наконец, решаюсь и двигаюсь в сторону самого интеллигентного, на мой взгляд, лица. Он насупился в ожидании, но наталкивается на мою обезоруживающую улыбку: – Здравствуйте! Вы даже не представляете, как приятно оказаться на Родине после стольких лет разлуки! Разрешите представиться, Борис! Как Ваше имя отчество, простите? – Федя. Што у Вас, гражданин? – Фёдор, очень приятно. Я уж представлюсь Вам до конца. Я музыкант и достаточно известный. Вот, кстати, мои «документы» для полноты картины. Просто работаю сейчас в Америке, вот и приехал ненадолго в отпуск. Предъявляю ему пару фоток, сделанных специально для укрепления доверия к себе государственных служащих. Они его убеждают бесповоротно. |
 |
| – Барыс, дык я вижу, ну а у чом пранблема? У нас жа, паймиця, правила! – Фёдор, нет никаких проблем! У меня всё по закону. И, кстати, вот Вам на память от меня. Это карточка передачи «Угадай мелодию», где наш оркестр… Разглядывая мою таможенную декларацию, он обнаруживает непорядок и направляется к своему начальнику: – Старшой, а старшой! Куды пячатку ставиць? Тут Васька сваю ужо, дуралей, уцямяшиу! Шо дзелаць, непарадак! Старшой крепко задумался, почёсывая затылок. Соломоново решение пришло в его светлую голову мгновенно: – А ты, Федзька, пастау сваю пячатку на яго сверху. Тольки точна па центру, не прамахнися! Фёдор, прицелился и врезал Васькиной печатке прямо по центру. Оба мужика склонились к результату: – Маладец, Фёдор! Снайпер! Не прамахнууся! Здорава я прыдумау! Я получаю заветную бумажку с Федькиной печаткой поверх Васькиной и дружески наклоняюсь к таможеннику: – Спасибо, Фёдор! Можно Вас попросить одну вещь! Видите ту симпатичную женщину вдалеке. Это моя попутчица, у неё неприятность, пропал чемодан, так Вы её не сильно уж теребите, ладно? Она и так расстроена. Федя подмигнул мне, я – ему, и показываю Лене жестом её будущего контролёра. В предбаннике обнимаюсь с Витьком после долгой разлуки. Он не один, а с товарищем, они всё видели и оценили мои способности. Товарищ с ним, поскольку машина Витька, не представляющая никакой серьёзной ценности, почему-то благополучно украдена прямо у его дома. Понять мотивы этого мне пока трудно. Убеждаю их немного подождать решения Лениной судьбы. Лена после недолгой беседы с таможенником Федькой приближается к стоящим рядом с нами её сестрой с мужем. – Леночка, всё в порядке? – Да, так странно, он меня совсем не проверил. – Очень странно. – Ты? Она взглянула на меня понимающе. – Да, а кстати, когда ты обратно? Выясняется, что летим в один день и тем же рейсом. Вот это совпадение! Мы прощаемся, желая друг другу прекрасно провести vacation, а я ей, заодно, и найти свой чемодан. Девушка из Чикаго исчезает в объятиях своей семьи, ну и мы с Витьком направляемся в сторону города. На дворе 8 ноября, снег и неприглядная картина. Но я счастлив: я дома! Подъезжаем к дому Витька на улице Некрасова. Много замёрзших машин на улице, и обстановка второго дня всесоюзного праздника. При выходе из машины наталкиваемся на тело женского происхождения, удобно расположившееся прямо в снегу. Это немножко удивляет. И тут же вслед за нами резко подкатывает милицейская машина, и из неё вываливаются два здоровых лба с автоматами. Их явно кто-то вызвал. Они подходят к телу и начинают сапогом его тормошить: – Эй, вставай! Чего разлеглась? Тело зашевелилось и начало издавать звуки: – А пошли вы, б…ь на х…! – Вставай, тебе говорят! – Я сказала же русским языком, пошли на х..! Не дождавшись окончания дискуссии, мы заходим в подъезд. Лифт не работает. Легко взбегаем на 7-ой этаж по полутёмным лестничным пролётам. На стенах штукатурка уже осыпается, но хорошо видны написанные уверенной рукой самые популярные словечки великого и могучего русского языка. Я дома! Первые минуты встречи с родными очень трогательны, и неприятные ощущения уходят на второй план. Но, из-за ограниченности во времени, решаю уладить свои официальные проблемы в первые же дни. Сначала, думаю, улажу с паспортом и билетом, а потом начну бегать по гостям. Аркадий, мой близкий друг, появляется назавтра в 10 утра, готовый отвезти меня и в овир, и ещё куда надо. Как хорошо иметь верных друзей! Овир располагается напротив рынка, и мы тратим время, в основном, на поиски места парковки. Наконец, тяжело поднимаемся на 5-й этаж жилого дома. Лифта нет. Света тоже, поэтому продвигаемся на ощупь в поисках нужного кабинета. Аркадий ещё не проснулся и остаётся кемарить в прихожей, а я несмело захожу в кабинет. Несмело, поскольку по моим биологическим часам ещё 3 ночи, и активность моя на нуле. В кабинете молодая женщина встречает меня неприветливым взглядом человека, уставшего от жизни и от посетителей. Объясняю повод моего прихода, она лезет в ящик с документами и, наконец, вытаскивает мой новенький паспорт. Всё просто, остаётся только его забрать, но… не тут то было! – А я не могу вам отдать ваш паспорт. Ящик резко захлопывается вместе с моими надеждами… – Раньше надо было приходить, где вы шлялись целый месяц? – Я не шлялся, я был в командировке и только вчера приехал. – Ничего не знаю, время просрочено, будем отправлять его в КГБ на перепроверку! – Какое КГБ? Девушка я приехал на неделю из Америки, что мне делать? – Ничего не знаю, идите в 113 кабинет к начальнику, пусть решает… Я вышел из кабинета опущенный. Аркадий приоткрыл один глаз: – Проблемы? – Щас, сам попробую разобраться. В 113-ом никого не было и не должно было быть. Начальник должен был появиться только после обеда, но я… проснулся. Собравшись с духом и, нащупав мои «дополнительные документы», я резко рванул назад. Аркадий открыл второй глаз: – Проблемы? – Щас разберусь. Отворяю дверь знакомого кабинета и вхожу достаточно уверенно. В кабинете она же и ещё такая же из соседнего. Вторая уселась на сейф и болтает ножками. Моя сидит гордо за столом, не подавая никаких признаков гуманности: – Товарищ! Я же Вам русским языком объяснила! Идите к начальнику! Ну что за народ! Моя проснувшаяся энергия начала медленно разливаться по безжизненному кабинету. – Во-первых, давайте знакомиться! Борис! А как Вас зовут, если не секрет? – Какая разница? – Я просто люблю с уважением к людям. Я музыкант, работаю в Америке, а вот, кстати, мои друзья, Вы их знаете? На её стол упали мои фотографии с известными артистами. Она недоверчиво покосилась, но позиций своих так просто сдавать не собиралась. – Ну и что? Что я могу сделать? – Как Вас зовут? – Вера… – Верочка, вы даже не представляете, как много Вы можете. И, самое главное, я просто чувствую, что у Вас доброе сердце! – Не знаю, не знаю… – Верочка, дорогая, у меня билет на самолёт через неделю. Это серьёзно! Очень! Неужели Вы откажитесь мне помочь? Никогда не поверю. И, понимая, сложность Вашего положения, я бы хотел от чистого сердца Вас отблагодарить. Лезу в карман, достаю кошелёк, вытаскиваю 20 долларов и кладу перед ней. Вторая резко вскакивает со своего сейфа: – Ой, мне, кажется, нужно срочно идти. Вера, покраснев, сидит за столом в мучительных сомнениях. В головке её прокручивается миллион вариантов достаточно практичного использования этой фантастической по тем временам суммы. Наконец, она принимает решение и вскакивает из-за стола. – Борис Григорьевич, только из уважения к Вам! А вдруг не подпишет? Моментально найдя в ящичке мой паспорт, она выскакивает из кабинета, оставляя меня наедине с драгоценными государственными бумагами. Каблучки застучали в сторону другого начальника – цок-цок-цок… Через минуту слышу опять – цок-цок-цок. Наша Верочка вернулась! С моим подписанным паспортом! И тогда я просто борзею. – Верочка, а нельзя ли мне сохранить и мой старый паспорт? А вдруг товарищи на границе поинтересуются? Цок-цок-цок…цок-цок-цок… – Вот, Борис Григорьевич! Я всё сделала! Она, запыхавшись, отдаёт мне мой новый паспорт и мой старый с печатями на всех страницах – «анулявана», что в переводе значит – аннулирован. Какой сервис! Внимательно разглядываю оба – ошибок быть не должно! Когда я ещё раз соберусь в это богоугодное заведение!?! – Спасибо, Вера! У Вас золотое сердце! Гордо выхожу из кабинета навстречу встревоженному Аркадию. Первое и самое главное дело сделано, и… как легко! Поход в Люфтганзу за билетом резко отличался от похода в овир. Буквально стоило пересечь проспект и зайти к ним в офис, как обстановка резко менялась, очередей не было, и приветливость так и светилась на лицах её работников. «Какое разительное отличие – подумалось мне тогда – а ведь стоит только перейти улицу!» …………………………………………………………………………………………………….. Дни пролетели моментально. Мотаясь, как сумасшедший, а не чувствовал усталости от радости общения с друзьями и близкими. Иногда, опаздывая куда-нибудь, садился в такси, совсем не отличаясь от жителей моего города, но слышал неоднократно в свой адрес от ушлых таксистов: – Ты откуда приехал? – Да я здешний. С чего ты взял? – Нет! Ты какой-то не такой. Откуда, из Израиля? – Какой не такой? – Ну, не знаю. Может просто у тебя взгляд другой. Не такой, как у наших… Я понял их мысль. У меня был взгляд свободного человека. Может быть поэтому меня начало потихоньку всё раздражать. И слякоть кругом, и пронизывающий ветер, замызганная и ущербная дверь в подъезде и, самое главное, усталые и обречённые лица своих друзей. Смотреть на это было невыносимо больно. Неожиданно, на кладбище мы столкнулись с Леной. Она, как я, навещала своих похороненных близких. Нас как бы что-то связывало: – Ну, как ты? Вот это судьба! Ты что здесь? – Вероятно так же, как и ты. Как дела? – Гуляю, дико счастлива, купила свою дублёнку. – А чемодан? – Нашёлся, домой привезли с извинениями. – Ну вот, видишь! До встречи в самолёте? – До встречи. Наконец, наступил день отъезда. Меня вызвалась провожать группа товарищей. Погода не оставляла желать лучшего, но мне было уже всё равно. Скорей бы уже сесть в самолёт и успокоиться. В аэропорт мы приехали достаточно рано. Там стояла угнетающая тишина вымершего города. Непонятно было, как отсюда ещё что-то летает. Здание напоминало памятник бывшему аэропорту. Наконец началось какое-то шевеление. Вроде бы даже объявили посадку на мой рейс. Кроме меня в зале пассажиров больше никого не было. Лена явно запаздывала. Обнявшись с друзьями, я проник в таможенный отсек вымершего аэропорта. Там, укутавшись в какой-то тулуп, одиноко переминалась с ноги на ногу какая-то баба. Я и был её первый клиент. На её лице не было написано ничего, кроме брезгливости. – Так, билетики, документы, что везём? – Здравствуйте! Меня зовут Борис, давайте знакомиться! Я музыкант, вот фотографии… Завожу по привычному сценарию. Ноль реакции: – Так, ты мне очки не втирай! Ой, как спина болит! Она сморщилась, отшвырнув мои проверенные фотографии. – Музыкант, говоришь? Диски везём? Показывай. – Товарищ, это диски моих друзей музыкантов, а это… – Диски нельзя. В сторону. Отдашь провожающим. Ой, спина… Лекарства везёшь? Открывай сумку! Я открыл неохотно сумку – показались советские лекарства. Она покривилась. – Понимаете, это пожилые люди друг другу передают, они к ним привыкли… – Так. Лекарства тоже нельзя. В сторону – отдашь провожающим. Ой, проклятая спина… Она страшно скривилась, и я понял, что вариант глуховатый. Надо было срочно искать выход, и я полез за кошельком. – Уважаемая, может будем как-нибудь договариваться. Мне всё это страшно дорого, как память. – Как договариваться? Как мы можем с тобой договориться? Эй, Пётр! Тут товарищ чего-то недопонимает… Появился из-за угла Пётр, куратор их благородной деятельности. – Товарищ, ну что же вы так? Журнальчик наш видели? – Какой журнальчик? Он удалился, а Света подала мне непонятную брошюрку. Я начал въезжать потихоньку. – Да, занятная вещица. А можно купить у вас этот замечательный журнал? Сколько стоит? – Да купить, конечно, можно. Сколько? А сколько вам бы не жалко было пожертвовать, чтобы не нарушить равновесие вашего бюджета? Это был хороший вопрос. Я вытащил двадцатник и протянул ей: – А это точно не нарушит? – Точно. – Ну что ж, это хорошо! Забирайте ваши вещички и журнальчик. – Светлана, а можно мне вернуться на секунду назад и попрощаться со своими друзьями? Она косится в мои документы: – Борис Григорьевич, можно, но только прошу без глупостей. Ой, спина! Я возвращаюсь к своим провожающим. Они в сильном волнении, не понимая, что у нас происходит. – Боря, что случилось? Не пропускают что-нибудь? – Всё в порядке, мои дорогие. Не волнуйтесь, там очень милые и приветливые люди. Прощайте, мои хорошие! Спасибо вам за всё! Мы обнимаемся в последний раз. Возвращаюсь к своей Светлане. Она зорко следит за моими действиями. – Ну, Света, я пошёл? Она наклоняется к моему уху: – Слышь, Григорьевич, там дальше Людка может начнёт приставать, так скажи ей, что я тебя уже проверила. И ещё, не в твоих интересах распространяться о нашем уговоре. Понял? Ой, моя спина… Я медленно направился в сторону Людки, а затем и в «демилитаризованную» зону. Аэропорт потихоньку оживал. Присел и разглядываю посетителей. Вдруг из-за пограничного контроля показался молодой человек с двумя сумками, оглядел всех и направился прямо ко мне: – Борис? Я из компании Люфтганза. Это вещи пассажирки Елены Р. Они уже прошли контроль, не волнуйтесь, просто она перегружена и попросила меня передать их Вам. В моих руках оказались две увесистые сумки, набитые Лениным барахлом. Наконец в проходе появилась великолепная дублёнка, внутри которой и находилась Лена из Чикаго. Она явно была рассержена и крикнула громко мне навстречу: – Ну, и сколько ты дал этим негодяям? – Двадцать, – я начал тихонько оправдываться. – Идиот! А я десять, а, впрочем, они и десяти не заслуживают… Я вздохнул, оглянулся по сторонам и, вдруг, улыбнулся. Я понял, что волноваться больше нечего. Я понял, что я дома! Когда в следующий раз удастся ещё выбраться? |
| |
Как я любил эти минуты встречи с городом моего детства! Они каждый раз были и одинаковые, и разные. Много раз, уезжая и возвращаясь домой, я испытывал это чувство радости и грусти от встречи со своим любимым городом. Мысленно представлял себя проводящим экскурсию своим друзьям, «разъясняя» им хорошо знакомые мне прелести моего Минска.
– Ой, Барыс, як жа маи дзеци любяць яе!. Спасиба Вам бальшое! Ня буду Вас правяраць, паверу так. Давайця сваю бумагу, штамп пастаулю, бо, як будиця вазращацца, ой…!
– А вот на столике. «Таможенный вестник». С речью президента, между прочим. Света, объясни товарищу!