Атланта

Обычный рабочий день. Шесть утра. Я очень люблю это время. Чудесное атлантское утро, зелень кругом, птички поют, потихоньку рассветает. Едешь на работу – машин немного, но движение потихоньку оживает, и к концу моего маршрута я уже в потоке. Еду и под аккомпанемент бубнящего радио каждый раз думаю: «Какой я счастливый! В каком прекрасном городе я живу! Какая природа, какой климат! Как хорошо, что у меня есть постоянная работа!» И на душе удивительно хорошо и спокойно.

«Georgia… Georgia…» 

Всё началось с обычного телефонного звонка. Вернее, с приглашения приехать в Америку на работу. Неважно, что в открывающийся русский ресторан, главное – в Америку! Получить такое приглашение было очень престижно, ну и безумно ответственно.Тело и мысли охватились чрезвычайным волнением. Подумав, я принял это предложение, согласившись сколотить бэнд из четырёх музыкантов для работы в новом русском ресторане «Тройка» города Атланты штата Джорджия. 

Безумный! Если бы я знал, как всё это будет непросто, то… то всё равно согласился бы, поскольку, находясь уже здесь около семи лет, понимаю, как мне тогда повезло, и уже сейчас, как мне кажется, я могу, наконец, оценить это в полной мере…

Дело в том, что два активных товарища из России решили открыть в Атланте первый большой русский ресторан, и им потребовался оркестр. Да не простой, а золотой, и мне предложили сколотить такой и привезти. 

Наш телефонный роман с одним из будущих хозяев ресторана, инженером Ф. продолжался около полугода. Он звонил каждую пятницу, и мы обговаривали детали. Встречи с его бархатным голосом напоминали любовные свидания. Мы обсуждали всё, в том числе и условия контракта, понятия о котором у меня были самые упрощённые. Тем не менее, будущие хозяева шли навстречу нашим пожеланиям, наверное, впечатлённые нашими анкетными данными. 

Двое хозяев – это инженер Ф. и доктор К-Э. Доктора здесь богатые люди, и наш решил вложить кучу денег в этот сложнейший бизнес. А для русской эмиграции в Атланте (а их здесь около 30000) это был незабываемый период жизни. До сих пор все вспоминают, и вспоминают по-разному, но оркестр только с лучшей стороны. Оркестр и помещение, по всеобщему мнению, были лучшими в этом р-не "Тройка". Но сначала надо было приехать…

Короче говоря, взялся я за это дело. Сейчас, оглядываясь на прошлое, просто изумляюсь сам себе, как меня на всё это хватило. В народе ведь в ту пору царил пессимизм и уныние, а нам надо было поднять такое дело. 

Предстояло найти музыкантов, играющих и поющих, пишущих аранжировки, с биографией, собрать кучу документов, чтобы получить специальные рабочие визы, сделать огромный репертуар, обыграть его, причём всё это в условиях строжайшей конспирации (кругом куча завистников), уговорить семьи, ведь мы ехали как минимум на три года. И мы всё это сделали, и сделали с блеском. Просто были страшно увлечены и ухватились за это предложение двумя руками. А помех хватало, и серьёзных. 

К примеру, приходим в американское посольство получать визы, всем дают, а мне нет. Адвокаты в Атланте перепутали в документах мою фамилию с фамилией доктора. В результате все получили визы, кроме меня. После обоюдных телефонных переговоров дело было улажено, но во второй приход в американское посольство на улице меня мрачно остановила километровая очередь. «Смотрите, самолётик полетел… » – отвлекая их внимание на секунду, я проскользнул в ворота посольства.

Группа из трёх музыкантов с восторгом наблюдала за бендеровским поведением своего руководителя, гордо выходившего из ворот посольства и помахивающего паспортом со злополучной визой под ненавистные взгляды страждущих в очереди. Мы так сдружились с ребятами накануне отъезда, просто стали как одна семья. Я ходил к их женам и родственникам с цветами и всё такое...

Уже накануне отъезда репетиции проходили у меня дома и моя тётушка, будучи в молодости артисткой хора, время от времени выскакивала из кухни, давая очень дельные советы, в частности, по поводу чистоты произношения еврейских песен. Очень ценным, также был её совет: «А вот сейчас, – Ал-лил-луйя!!! – нужно всем вместе!» Спасибо тебе, тётушка, за твоё терпение и понимание!

Прощаться с нами друзья приходили как вместе, так и по очереди, выражая восхищение нашей предприимчивостью. Таможенник, вполне удовлетворённый полученными от нас карточками популярной тогда телепередачи «Угадай мелодию», дал ряд ценных советов по благополучному провозу наших же музыкальных инструментов, выразив некоторое смущение от проводимой им же государственной таможенной политики.

Только в самолёте, отлетающем из Минска, стало по-настоящему доходить, что первый этап преодолён. Лица артистов светились радостью, самоуважением и уважением друг к другу. Сразу после взлёта это символизировал дружно поднятый большой палец правой руки…

Атланта встретила страшной и непривычной жарой, очень красивой природой, непугаными белками и постоянно приветствующими нас незнакомыми людьми, нашими соседями по жилью. Жильё тоже показалось роскошным, ну а искусственный дождик, время от времени поливающий незнакомые овощи в супермаркете, и сопровождающая покупки музыка, усиливали наше желание проявить себя как артистов. 

Кроме того, очень «раздражала» всеобщая благожелательность и вежливость, за которой по многочисленным утверждениям знатоков должно как бы что-то стоять. Но… не стояло ничего, и наша натренированная настороженность стала медленно отпускать, уступая расслабленности, усиливаемой ежедневными вылазками в открытый бассейн. 

Ресторан был всё ещё в стадии открытия, и мы каждый день с диким энтузиазмом носились по городу, покупая нужные инструменты и аппаратуру, при этом очень стараясь сэкономить хозяйские денежки. Хозяева же носились раз в десять больше нас, будучи просто опьянёнными воплощением своей новой идеи. Качество же приобретенного ими ансамбля было очень скоро ими же и проверено на непрекращающихся домашних вечеринках. Мы успешно сдали и этот экзамен, постоянно удивляясь необыкновенной энергии этих людей и их неиссякаемому оптимизму. Пожалуй, эти позабытые нами людские качества и были основным и самым большим американским впечатлением.

Культурная жизнь русской Атланты шумно изменилась с открытием «Тройки», и мы старались сделать всё от нас зависящее, чтобы оправдать своё пребывание в этом чудном городе. Несмотря на то, что все музыканты были совершенно разные, коллектив получился действительно профессиональный, и играли мы очень прилично, даже, пожалуй, чересчур для Атланты. Группу назвали "Weekend", и название тоже всем очень нравилось. Публика нас полюбила, появилось много новых друзей, сильно помогающих нам постигать азы американской жизни.

Живя все вместе в то время, мы очень мило конкурировали друг с другом в приготовлении пищи, разделив эти обязанности по неделям. Все попались шибко грамотные в этом деле и изощрялись как могли, самоутверждаясь и на кухне. Культурная программа тоже была насыщена до предела, в основном, поездками по бесконечным гостям, желающим пообщаться с нами в домашней обстановке.

К тому же мы все дружно записались в школу по изучению английского языка, и стали ездить туда на купленной нами совместно старенькой американской машине. Эта учёба была очень полезной, но и очень утомительной для сопротивляющихся английскому языку белорусских мозгов. Машина же просуществовала очень недолго, дав первый толчок к осознанию необходимости обрастания всеми индивидуальными средствами передвижения. И они со временем появились у каждого, реально осуществляя возможность постепенного врастания в американскую жизнь. 

Ресторан потихоньку превратился в настоящий клуб встреч русской эмиграции и местом её постоянной тусовки. Кроме того, это было прекрасное место для проведения постоянных свадеб, дней рождения и всяческих юбилеев. Приходилось постоянно расширять репертуар, даже включая в него непростую для нас бухарскую музыку. 

Поначалу, мы играли четыре раза в неделю, но вскоре, не собирая достаточно публики, перешли на два, зато они были по-настоящему рабочими. Почти непрекращающиеся шестичасовые музицирования с полной отдачей, после которых требовалось несколько дней, чтобы прийти в себя.

Но открыть ресторан – это одно, а поддерживать его успех – совсем другое. И вскоре выяснилось, что бизнес у хозяев по-настоящему не пошёл. Чтобы выжить, хозяева меняли директоров, администраторов, поваров, ресторанную политику, но… Оркестр героически держался, скептически наблюдая все эти изменения. Желая продемонстрировать полученные с большим трудом знания английского, я время от времени пытался «пошутить» с хозяевами: «У нас был великолепный Grand opening (большое открытие), а когда же будет Great closing (великое закрытие)?» 

Им было не до улыбок, новая игрушка грозила оставить без штанов, а методы предлагаемых ими улучшений не срабатывали. Всё чаще складывалось впечатление, что, находясь в Америке, мы, к сожалению, никуда из дома не выезжали. Особенно это впечатление подчёркивалось в повседневном столкновении с американцами. 

Да и в самом оркестре проблем хватало, первый запал прошёл, а пожив вместе и прилично поднадоев друг другу, приобрести второе дыхание как-то не получалось. Накопилось и взаимное разочарование в чём-то, и в результате у меня созрело стойкое желание не продолжать. Но меня опередили…

Проработали мы в "Тройке" почти два года, пока доктор совершенно неожиданно не закрыл её 1-го апреля. Это была удачная шутка, прекратившая наше существование, как бэнда, но давшая огромный толчок к попыткам выживания в Америке, уезжать из которой уже к этому времени совсем не хотелось…

Даже несмотря на все эти сложности, с чувством серьёзной ностальгии мне познакомиться так и не удалось. То есть это чувство проявлялось в форме желания видеть своих близких и своих друзей именно здесь, во вполне разумной форме. А проблемы потихоньку уменьшались с приходящим с большим скрипом английским и постепенным ориентированием в незнакомой американской жизни. Но и нить, связывающая меня с домом, тоже не оборвалась, а с приобретением компьютера и интернета даже укрепилась.

В поисках работы остальные музыканты разъехались по другим городам Америки, а я постарался продолжить свою музыкальную деятельность, опираясь на имеющуюся уже к тому времени не музыкальную, но постоянную работу. Так потихоньку началось наше совместное музицирование с Масей.

Масю я смутно помню по Минску, поскольку приходилось долго трудиться на ниве ресторанной музыки, где и он оставил свои неизгладимые следы. Мася – это Миша М., мой следующий партнер по музицированию в Атланте. Мася в Америке уже больше 25 лет, хорошо знает эту страну, и у него золотое сердце. Кому только он не помог, причем бескорыстно, за это его нельзя не любить. Закончил он Белорусский политехнический институт и, кстати, ещё будучи студентом, он был членом белорусской команды КВН, победившей в Союзе.

Закончил он в свое время и музыкальную школу, позволяя себе терзать рояль не испытывая угрызений совести. За его плечами годы работы в ресторанах, особенно он гордится годами, проведенными в грузинских ресторанах. В общем, он настоящий лабух, правда, отягощенный возрастом и годами неподхода к снаряду. Между лабухом и музыкантом всё же проглядываются некоторые различия, но это сильно его не беспокоит, тем более что бог дал ему природный артистизм. 

Иногда, принимая непосредственное участие в «издевательстве» над музыкой, меня преследовала сакраментальная мысль – «Побьют!!!», но пока как-то всё сходило нам с рук. Мои жалкие попытки сдвинуть его хотя бы с излюбленного до-минора, не говоря уже о стиле и других не менее важных вопросах, заканчивались полной неудачей, а со временем я просто смирился, поняв, что ничего не изменишь, и яростно пытался выдать всё это так называемое музицирование за шутку. Типа КВН и в таком духе. 

Мася успешно занимался разговорами с клиентами и хозяевами, у него хороший английский, знание жизни, общительность и дар убеждения. Мы полгода проработали в одном французском ресторане, полтора года в другом и, в основном, это его заслуга. Он и его семья очень сильно помогли нам по приезду, окружив заботой и вниманием, а также постоянно давая очень ценные советы по жизни. Это его хобби – помогать людям, и второе хобби – играть на музыкальных инструментах. 

Работа во французских ресторанах весьма сильно отличались от работы в «Тройке». Здесь царил дух взаимоуважения, весьма приятного общения с публикой, никакого насилия, и потерять её было весьма болезненно, но… Успешный бизнес ресторана – дело весьма тонкое, и пришлось, к сожалению, расстаться с нашим любимым французским ресторанчиком «Soleil» и перейти на положение свободных художников, опираясь на основные работы.

Основная же работа появилась у меня совершенно случайно. Это была как бы подработка к ресторану, но в результате… Всё произошло как-то неожиданно и для меня самого. Попасть туда было не просто, но, несмотря на моё активное музыкальное прошлое, я был принят… в магазин! В один из тысячи супермаркетов крупнейшей в Америке корпорации «Kroger», отчаянно трудиться в котором продолжаю и по сей день.

Первые шаги на этом незнакомом для меня поприще напоминали вырванные годы. Принят я был на временную работу в хлебный отдел. Это был чисто женский коллектив с парочкой работников, имеющих серьёзные психические отклонения. И я, наверное, был следующим отклонением сердобольного американского народа.

Желая продемонстрировать свои лучшие качества – искусство ансамблевой игры и нестандартный подход – я перехватил заворачивание булочек у умственно отсталых, нарушив при этом чёткую и отработанную конструкцию. На их щеках появились слёзы обиды, и пришлось срочно отступить, понимая свою бестактность. 

Этот мир, с его законами и обычаями, был сначала непонятен пришельцу из космоса, и ощущение дискомфорта долго не проходило. Особенно раздражали постоянные вопросы и телефонные звонки на недоступном тогда английском языке. Ну, а пытаясь иногда по долгу службы написать тюбиком пищевого крема поздравление на торте, я проклинал полное отсутствие у себя художественных наклонностей. Уволили меня через месяц в мой день рождения. Это был удар ниже пояса, а потому среагировать даже не было сил.

В отделе просто сократили часы, и я попал под сокращение как крайний. Однако, «поблагодарив» менеджера за подарок, я внёс некоторое смущение в лагерь администрации, и она позвонила в другой такой же магазин с просьбой меня трудоустроить. Дальше – судьба!

Стать продюсером было моей мечтой уже давно. Процесс реального воплощения какой-либо творческой идеи, сводничество талантливых людей друг с другом, да и само звучание этого слова было невыразимо приятно моей душе. Вот бы осуществить это на деле! Отдел другого магазина, куда меня всё-таки опять приняли, назывался «Produce», мы отвечали за фрукты-овощи, а работники этого отдела, естественно, могли и обозначить себя, как… Я очень хотел стать продюсером, и я им стал, правда, в несколько необычной форме. Так, наконец, сбылась моя мечта, и это здорово, когда мечты сбываются!

Первым человеком, которого я встретил на своём новом «музыкальном» поприще, в своём новом департменте, был Drew, имя которого страшно напоминало наше – Друг. Внешне он удивительно напоминал молодого Ленина, но это было лишь чисто внешнее сходство. Этот молодой человек 24-х лет и стал этим самым моим Другом с большой буквы. И я для него, надеюсь, тоже. Много воды утекло с тех пор, за шесть лет мы побывали и соседями в доме, я познакомился с его родителями, он успел и жениться, и заиметь сына, а сейчас даже в ожидании второго ребёнка – девочки, и, наконец, он стал моим менеджером, а я его помощником. Ну а тогда…

Этому молодому парню нет цены, и я это почувствовал с первого нашего общения. Его природной терпимости, интеллигентности, честности, трудолюбию и порядочности можно только позавидовать. Своим маленьким, но успехам в английском я благодарен именно ему, в «отместку» обучая его русскому. «Эй, мужик, слышишь, иди сюда, я сказал! Дай рубль на пиво!» – моё наивысшее с ним достижение, причём мы даже поработали над интонациями. 

Drew поигрывал на гитарке, а я его немножко поучивал, и мы даже успешно «выступали» на нашей общей магазинной рождественской вечеринке. Этот паренёк с большим интересом прочитал подаренную ему от души «Мастера и Маргариту», приходя часто на работу с книжкой. А его художественный дар, рисунки – просто блеск! Мой детский портрет, великолепно перерисованный им со старенькой фотографии, несказанно украшает наше жилище, где обитает на правах квартиросъёмщика другой наш популярный продюсер – Тим.

Тим был вторым, кого я встретил в своём новом продюсерском цеху. Тиму я тоже благодарен за многое. Его коммуникабельность, чистый и доступный моему пониманию английский, обязательность, домашняя аккуратность, ну и необычайной красоты кошка Kelly – его основные достоинства. Ну а недостатки есть у всех. Но нас с Drew его недостатки только притягивали. Тима всегда можно было разыграть, пользуясь его абсолютной доверчивостью и слегка потерянным чувством юмора и особенно иронии.

После очередной пирушки в нашем предыдущем и арендованном совместно с ним жилище, я решил дезинформировать его через Drew о своём решении открыть мини-русский ресторан у нас в квартире. Скрытому возмущению моего соседа не было предела к всеобщей радости «друзей-мучителей», потешающихся над его доверчивостью в очередной раз. Но без Тима было бы скучно, и он, на мой взгляд, очень удачно дополнял нашу компанию, пока мы работали вместе. 

Пригласив их двоих в «Тройку», было приятно представить всем по микрофону популярных продюсеров, наблюдая за реакцией заинтересованной женской посетительской половины, заинтригованной их солидным в шляпе видом и романтической профессией. У наших героев же наблюдался небольшой шок, связанный с неожиданным великолепием русского ресторана, их коллегой на шикарной сцене и умопомрачительной красоты девушками, стреляющими глазками по продюсерам. С этим приходом мой авторитет в магазине укрепился несказанно и усиленно пропагандировался ходячим переносчиком новостей – Тимом.

За почти шесть лет работы я многому в магазине научился и многое полюбил: люблю этот запах свежих фруктов и овощей, люблю это утреннее время получения и разгрузки новых продуктов, шустрого растаскивания их на прилавки, первых покупателей и помощь им в нахождении нужного товара, люблю умную организацию труда, когда от твоей смекалки и зависит не напрягаться понапрасну, но люблю и понапрягаться физически, укрепляя своё здоровье упражнениями, оплаченными моей компанией и проделываемыми в моё рабочее время. А как же музыка?

Когда в нашем департменте убрали одного ненавистного нам менеджера, я принёс скрипку с маракасами, и мы устроили втихаря небольшой концерт-танцы прямо в нашем холодильнике, отмечая это событие. На прошлое рождество я притащил свой небольшой музыкальный «наборчик» и часок развлекал покупателей и моих коллег живой музыкой, несколько приподняв свой авторитет на некоторое время. А основной авторитет приходится зарабатывать каждый день, выполняя свои прямые обязанности, и особенно ценно наличие таких удивительно чутких партнёров, как Drew!

Музыка потихоньку превратилась для меня в хобби, а встречи с ней в свидания с любимой. Одними из таких замечательных встреч были приезды в Атланту моего товарища Андрея М., проживающего в Мемфисе, работающего программистом, но продолжающего играть и остающегося до сих пор музыкантом высокого класса.

С Андрюшей мы познакомились и подружились ещё в Минске, и он на моих глазах вырос в настоящего артиста, благодаря удачному сочетанию в своей личности, как таланта, так и трудолюбия. Его музыкальная востребованность особенно ярко была продемонстрирована на одном из Минских джазовых фестивалей. Оркестр и разные ансамбли сменяли друг друга на сцене, а Андрей, успевая только менять пиджаки, появлялся вновь и вновь, восхищая публику многогранностью своего таланта. Да за всё, за что бы он ни брался, результат был великолепен. Мы долгое время музицировали вместе, наслаждаясь общением, и даже какое-то время вместе учили иврит на курсах, продолжая и по сей день приветствовать друг друга на нём.

Андрей переехал в Америку значительно раньше, благополучно освоился, даже закончил колледж и, работая программистом, успел зарекомендовать себя среди местной музыкальной знати и как саксофонист, и как пианист. Мемфис, как и Атланта, это города с преобладанием чёрных джазменов, среди которых зарекомендовать себя очень непросто, но Андрей смог. 

В один из моих приездов в Мемфис на его торжество было очень славно исполнять цыганскую и еврейскую музыку вместе с приглашённым им чёрным джазовым трио. 14-летний барабанщик, наверное, первый раз в своей жизни ускорял темп, исполняя незабвенную «Хава Нагилу». Пришёл, наконец, и черёд Андрея приехать ко мне в Атланту.

Первый раз он был без саксофона, и наша культурная программа началась очень мило – с шашлыков на дне рождения моего приятеля, проходившем у живописного озера по соседству с моим домом. В качестве инструментов для развлечения публики были использованы принесенная из дома гитара и гармошка. Этот пикник и послужил прелюдией к неожиданному продолжению.

Захватив на всякий случай с собой скрипочку, мы решили продолжить веселье в центре Атланты, в ресторане, находящемся на 72-м этаже гостиницы под названием “Westin Peachtree Plaza Hotel”, весьма напоминающим наше 7-ое небо в Останкино.

Посетителей было много, и ресторан крутился вместе с ними вокруг своей оси, позволяя в полной мере насладиться красотами ночной Атланты. Играло, и очень прилично, чёрное джазовое трио. Пианист, вероятно, их руководитель, с удовлетворением наблюдал за быстрым заполнением вазы с «больными» или по местному – «типами».

Появление новых людей со скрипичным футляром не осталось незамеченным, но это не поколебало их некоторой, на мой взгляд, самоуверенности. Пару же коктейлей в баре нас только подстегнули, мы уже давно соскучились по сцене. «Не пора ли этих ребят пощупать за вымя», – последнее, что промелькнуло в воспалённой продюсерской голове. Удержать мой актёрский пыл было уже невозможно, тем более Андрею с его природной скромностью. Я ринулся, как безумный, на сцену, вонзая смычок в знакомую тональность. Публика заревела от восторга, предполагая, что это отрепетированное шоу, и ваза стала усиленно заполняться новыми поступлениями.

Не ожидая такой «наглости» от белого клиента, руководитель снисходительно улыбался, давая понять, что моё неожиданное появление только украсило их концертную программу. Немножко утвердившись на сцене, я перешёл к заключительной фазе атаки под названием «Троянский конь». Сладко улыбаясь пианисту, я зашептал ему на ушко о желании моего товарища тоже поучаствовать в нашем музицировании.

«А что, он умеет? – Немножко» – мои «честные» глаза не предполагали никакого подвоха. Андрею отступать уже не было смысла, и он заиграл на инструменте руководителя потихоньку наращивая эффект и сам заводясь от происходящего. Улыбка медленно сползла с лиц музыкантов и переместилась на лица посетителей. Они по достоинству оценили эти неожиданные музыкальные вкрапления в шоу, и ваза ещё резче стала заполняться знакомыми бумажками. Растерянный пианист отошёл в сторонку и обратился к нашей знакомой: «Так он же хорошо играет! Очень хорошо!». Она счастливо улыбалась.

Реагируя на незнакомые звуки, откуда-то изнутри выскочила менеджер ресторана. Наблюдая реакцию публики и будучи деловым человеком, она попросила меня отойти в сторонку и сразу, без предисловий начала переговоры: «Сейчас я вам ничего предложить не могу, но через пару месяцев заканчивается контракт с этими ребятами и тогда – пожалуйста. Оставьте свои визитные карточки» Я только горько усмехнулся, испытывая противоречивые чувства радости и огорчения. Наигравшись всласть, мы с гордым видом удалились в бар, радостно узнаваемые благодарной публикой.

Наконец, вечер подошёл к концу, музыканты закончили играть и, в уже значительно опустевшем зале удалились в сторонку, пытаясь разобраться с заполненной доверху вазой. Они без настроения поглядывали на нас с Андреем, испытывая некоторые финансовые колебания. «Пойди, успокой их, у тебя английский, извинись что ли», – прошу я Андрея. 

Он подходит к ним и с обаятельной своей улыбкой: «Мужики, это всё заработанное – ваше, мы не претендуем. Спасибо за предоставленную возможность полабать и… мы тут проездом, так что обещаем, что больше не появимся, о-кей?» Лица их тут же прояснились, они недоверчиво заулыбались и помахали нам ручками. Поездка удалась на славу, музыкальный «голод» на время был удовлетворён, и можно было со спокойной совестью возвращаться к своим непосредственным обязанностям.

Описанный случай стал предметом гордости наших с Андреем долгих телефонных бесед. Просто мы соскучились по игре, публике, успеху и, конечно же, куражу. И вскоре мне удалось уговорить его приехать ещё раз, но уже с саксофоном. Пора было пощекотать наше трио ещё раз.

Приехав в ресторан ещё раз, трио мы уже не застали, зато на сцене гордо восседал прекрасный чёрный солист-пианист. Он так и светился добродушием и интеллигентностью. И, проезжая мимо нас, с большой благосклонностью воспринял вклиниванье в его музыку двух пришлых белых. Всё получилось очень пристойно, но… недоставало куражу. Зато назавтра его было более чем достаточно. 

На следующий день, собрав небольшую компашку, мы двинули на джем в чёрный джазовый клуб, прихватив с собой скрипку с саксофоном. В джазовом кафе был аншлаг и проникнуть туда стоило немалых трудов, предъявляя инструменты, как удостоверения. Наша пятёрка была явно небольшим белым бельмом на их роскошном чёрном глазу. Публика набилась туда покайфовать вместе со своими родными чёрными музыкантами. Не воспринимая нас всерьёз, распорядитель джема, большой чёрный саксофонист, поинтересовался слегка нашим предполагаемым участием и получил уклончивый ответ.

Музыканты заиграли, и мы поняли, что здесь уровень гораздо покруче и тактику надо выбрать соответствующую. «Андрюша, я не полезу, а ты давай, но лучше, на мой взгляд, сейчас, когда публика трезвая и всё внимание на сцену». Дальше его не надо было учить. С видом скромного студента он попросил у распорядителя разрешения сыграть пару квадратов, нервно теребя пальцами клапана саксофона.

А дальше началось самое интересное. Получив это разрешение, наш «мальчик» с необычайной скоростью начал «расправляться с противниками на их же территории, не оставляя им никаких шансов». Жалкие попытки местного саксофониста ответить хоть чем-нибудь были мало убедительны. Он, вероятно, испытал что-то вроде «музыкального нокдауна». Публика притихла от такой белой прыти, а мы повскакивали от радости с мест, бешено аплодируя Андрею. Остальные музыканты на сцене поглядывали на него с любопытством и уважением, ведь это была их музыка, их город и их клуб.

Андрюша вовремя соскочил со сцены, вежливо благодаря присутствующих за признание, и, посидев ещё некоторое время, наша компашка гордо удалились, молчаливо провожаемая взглядами любителей настоящего джаза. Праздник чёрной музыки был чуточку подпорчен талантливым белым музыкантом, научившимся очень многому у своих гениальных чёрных учителей.

А дома мы уже веселились на славу, обсасывая детали нашего похода. Андрюша заслуженно сиял, как именинник, и я вместе с ним, испытывая необыкновенную гордость за своего друга, за наших учителей и за нашу нелёгкую, но очень интересную музыкальную судьбу!

……………………………………………………………………………………………………

За эти почти семь лет мне хоть и немножко, но удалось кое-что посмотреть в Америке. Нью-Йорк, Чикаго, Филадельфия, Лос-Анджелес, Лас-Вегас, Мемфис, Луивилл, и я очень надеюсь увидеть больше. По меткому замечанию моего товарища Маси: «Эту страну начинаешь любить, начиная путешествовать по ней». Но даже сейчас моё отношение к ней где-то между уважением и любовью. А чудесная Атланта стала моим вторым и по-настоящему родным домом.

Сегодня нежаркий апрельский денёк, мой выходной. Я приоткрыл окошко, наслаждаясь зеленью и птичьим щебетанием. Сижу и с радостью дописываю свой последний Боркин рассказ, и на душе очень хорошо, на душе – музыка!

"Georgia… on my mind!"