 Розочка
Самолёт садился уже в темноте, плавно опускаясь в безбрежное море огней этого сказочного города. Оторваться от иллюминатора было невозможно, так зачарованно мы смотрим часто на огонь в камине – он притягивает своим волшебством превращений. Америка! Мы подлетали к Атланте, городу, в котором уже два года жила моя Розочка, моя мама… После томительных процедур с документами и багажом приближаюсь к толпе встречающих. Только бы не потеряться в этой разноцветной Америке. А вот же кто-то машет мне в четыре руки – да это же сестричка с мужем! Два Женика улыбаются мне навстречу. Всё, можно расслабиться, Америка, я твой. Welcome, Borka!Начало декабря, я в тёплой кожаной куртке, мы выходим на улицу, а навстречу лето. С курткой придётся расстаться, и, видимо, надолго. Садимся в машину и выруливаем на хайвэй, ехать долго, пересекая весь город с юга на север. Всё как-то необычно и волнующе интересно. Проезжаем даун-таун, полный небоскрёбов и огней, и двигаемся всё дальше и дальше на север. Наконец начинается одноэтажная Америка. Новые, непривычные слова – апартмент, кондоминиум, таунхауз наматываю на ус бороды, погружаясь в это медленно по дороге в беседе с родными. Паркуемся в каком-то доме отдыха: аккуратненькие двухэтажные домики, кругом куча зелени, деревья, ровные ряды машин, открытый бассейн невдалеке и… запах. Пока ещё непривычный запах совсем другого климата, другой жизни и других неизведанных слов. Это апартменты, здесь на втором этаже поселились мои близкие. Поднимаемся и не успеваем вытащить ключи, как дверь открывается, и мне навстречу Розочка, моя мама… Мы не виделись ровно 2 года, и это было волнительно. На лице у мамы печаль и радость. – Мамуля, ты чего? – Ай, сынок, всё хорошо! – Что, что случилось? – Да вот хотела приготовить тебе вкусненького, а полка в холодильнике сломалась, и всё вытекло на пол. – Всего-то делов? Не переживай, я приехал не кушать, а повидаться со всеми вами, так что… – Конечно, конечно, сынок! Всё, мой руки и за стол! Огромный холодильник, я бы даже сказал ХОЛОДИЛИЩЕ, не выдержал маминых приготовлений к приезду сына. От тяжести блюд средняя полка просто обвалилась и фаршированная рыба вместе с селёдкой под шубой врезались с размаху в «Наполеон», а затем, слившись в страстных объятиях, плавно перетекли в новое и незнакомое слово гарбидж. Это была маленькая материнская катастрофа. Правда, оставалась целёхонькой ещё верхняя полка ХОЛОДИЛИЩа, запасами которой можно было всей семьёй продержаться как минимум неделю. Мы и сели за стол… на неделю! Розочка была в своём репертуаре. Первой с Америкой меня знакомила Розочка. Сестра с шурином уходили с утра на работу, племянник в школу, и я с матерью проводил почти весь день. У неё всё было организовано чётко и по плану. В этом плане кормёжка занимала одно из самых важных мест. Она хорошо помнила – кто и что любит и никогда ничего не путала. Завтрак, обед и ужин. И никаких повторений, здесь есть из чего готовить. Ссобоечки тоже чётко наполнялись с учётом приоритетов их обладателей. Мелкое недовольство пресекалось, но тут же учитывалось и наматывалось на ус. Короче говоря, в этом вопросе в её лице соединялась и законодательная и исполнительная ветвь. Судебная же отпала за ненадобностью – спорить с ней было бессмысленно и бесполезно. Это было всё равно что спорить с ветром или с дождём, в результате чего все члены семьи были всегда под неустанным контролем нашего безусловного босса. Все и всегда были вкусно и разнообразно накормлены. Все и всегда – это был вечный и непреходящий девиз Розочки. Так это и было заведено этой женщиной в этом доме испокон веку. И касалось не только членов семьи, а всех входящих в дом людей. Все и всегда могли получить в этом доме сердцем приготовленную еду из её рук. И именно из её рук – больше никому это просто не доверялось. Все и приходили! И получали! И с удовольствием из твоих заботливых рук, Розочка! Прежде чем её приготовить, еду надо было купить. Это новое слово в моём лексиконе – шопинг. О, в исполнении Розочки это был спектакль, и я был счастливым свидетелем этого священного действа. К магазинам здешним ещё надо было привыкать – они подавляли своей мощью и величием. Эти горы еды, мяса и рыбы, овощей и фруктов, напоминавших разноцветные картинки горячо любимой в детстве книги о вкусной и здоровой пище, обрушивались на тебя с порога. И называлось это новое слово – Фармер Маркет. Заходишь с огромной телегой… и всё! Пиши, пропало! Сердечную недостаточность заливали раскаты грома с дождём в овощном отделе и мычание коров в молочном. Розочка зато чувствовала себя здесь как рыба в воде. Её лицо сосредотачивалось, и мозг работал как компьютер, подсчитывая баланс недостающего в хозяйстве. Она никогда ничего не записывала, удерживая в памяти всю важную для себя информацию. Здесь к ней лучше было не обращаться с глупыми, на её взгляд, вопросами. Мы и помалкивали. Так же, видимо, старались не беспокоить Суворова в переходе через Альпы его умные друзья. Ребята, дайте человеку делать то, что у него получается лучше всех. Вот она и блистала во всей красе! Все покупаемые ею продукты тщательно проверялись по качеству и проходили тест на ценовую разумность. Жалкие попытки помочь ей в их приобретении не приветствовались, телега наполнялась лично боссом, и окружающим оставалось только довольствоваться ролью статистов. В нашу задачу входила же только обязанность доставки её до рынка и назад, ну и немножко помощь в разгрузке. Мы справлялись, и неплохо. Ну, ещё бы! С таким-то командиром? С учётом чёткой организации своей жизни у Розочки оставалось достаточно времени и на другие, не менее важные занятия. Одно из таких необходимых занятий было неустанное слежение за своей физической формой. К этому делу она подошла творчески, и я тоже был приобщён во время моего приезда в гости. По её сигналу – телефонному звонку, спарринг-партнёры в лице соседок Фаины и Мары в твёрдо назначенное время выкатывались из близлежащих домов в спортивной одежде и хмуро плелись на место предполагаемой экзекуции. И дальше начинался кросс в 3 мили – проходочка быстрым шагом параллельно 400-му хайвэю. Спарринг-партнёры даже не пытались спорить с боссом, потому как никакие увиливания не поощрялись. К тому же это было одновременной политинформацией, прерываемой командами: «Фаина, не сачкуй!» Бедная Фаина, хотя… она лично вспоминает эти испытания с благодарностью. Розочка была для них всех тоже непререкаемым авторитетом. Авторитетом, признанным ими внутренне, душой и сердцем! Дай вам Бог здоровья, всем друзьям и знакомым моей мамы! ************************************* Прошло время, и я уже приехал в Атланту не в гости, а жить и работать. И вся наша музыкальная группа была всегда обласкана и накормлена в дни посещения дома моих родных. Будучи оторванными от своих семей, они испытывали естественный дискомфорт, и это внимание со стороны моих близких и было для них тем необходимым теплом в сложные минуты испытаний. Наконец, пришло время и мне обзавестись собственным домом. Разочка посчитала своим долгом и здесь дать свой материнский совет. – Сынок, а ты далеко не езди в поисках. Попробуй поискать недалеко от своего апартмента, ведь тебя же вполне устраивает эта эрия, в которой ты живёшь? Дом я нашёл в тот же день, буквально через десять минут после нашего разговора и буквально за углом. Его только что выставили на продажу, и я был первым, кто увидел табличку «For sale”. Что это? Случайность? Учитывая моё, на её опытный взгляд, невезение в вопросах важных жизненных выборов, она, будучи уже тяжело больной, решила проинспектировать мою покупку. Никакие уговоры не делать этого не помогали, и после очередного её визита к врачу мы подъехали к моему новому дому. Розочка внимательно прошлась по первому этажу, заглянула в камин, внимательнейшим взглядом осмотрела лужайку внутреннего дворика и, особенно, кухню. Села, собралась с духом и говорит? – Сынок, помоги мне, я хочу посмотреть второй этаж. – Мама, ну зачем тебе напрягаться, я же вижу, как ты устала? – Сынок, я хочу посмотреть! – В её голосе послышались металлические нотки, и я уступил. Мы поднялись. Она внимательнейшим образом осмотрела и второй этаж, а потом с большим трудом спустилась назад на первый, села у стола на кухне и провела напоследок рукой по электрическим розеткам в стене. Это был последний и завершающий этап теста. Вздохнула и произнесла, вспоминая весь мой многолетний жизненный путь: – Ну что, сынок, на этот раз я вижу, ты сделал удачную покупку! Поздравляю! ************************************ Мама, как всегда, оказалась права. Это вообще был удивительный человек, который принимал все свои сложные жизненные решения сердцем, не вдаваясь сильно в анализ происходящего. И как правильно поступать в жизни ей подсказывал лично кто-то там сверху. Догадываюсь кто… На столике рядом с её кроватью всегда лежал учебник английского языка. И Розочка тихим сАпом постоянно заталкивала себе в голову эти новые и незнакомые слова. Всё это заталкивалось со скрипом, но упрямо заталкивалось ею с пониманием нужности этого дела. Оказавшись в госпитале и перенеся три сложнейшие операции, она не сдалась, она продолжала бороться внутренне, используя для взаимопонимания с персоналом свой скудный английский. Только мою сестру признавала в качестве переводчика. Мне же перевод её текстов не доверялся, и в моём присутствии Розочка общалась со всеми врачами, медсёстрами и другим медперсоналом сама, используя свой, Розочкин английский. Я ничего не понимал из сказанного ей, но все они понимали всё и с полуслова. Для меня это и сейчас остаётся загадкой… Помню, как в очередной наш с нею приезд в госпиталь, маме пришлось пройти пункцию печени. И, отходя после наркоза, и находясь в тяжелейшем состоянии, она, приоткрыв глаза, увидела склонённое к своему лицу лицо медбрата, молодого симпатичного парня. – Роза, хау ю дуинг, май диа?Он продолжал что-то хорошее говорить и сжал легонько её руку, выражая искреннее сочувствие. Мама напряглась изо всех сил, и сжала его руку в ответ, что-то прошептав. Парень её прекрасно понял, и произнёс: – Роза, ю тафф! Ю тафф! (Роза, ты крутая! Ты крутая!) Мама умерла от рака в конце августе 2003. Она умерла у себя дома, её дочь и сын находились в этот момент рядом с ней. И, я думаю, она это чувствовала, хотя и была без сознания в тот момент… ************************************
В один из дней ни сёстры, ни её мать не вернулись с работы. Розочка осталась одна. Она уговорила свою подружку, они переоделись в крестьянскую одежду и убежали из гетто, пробиваясь наобум в поисках партизанского отряда. Подружка, не выдержав испытаний, вернулась в гетто. А мама всё же дошла до отряда, находившегося аж в Гомельской области. И кашеварила там до конца войны. Розочке было тогда всего 18 лет… |
Мой дед по материнской линии, Наум Фридман, был убит немцами в самом начале войны, когда они только вошли в Минск. «Рузвельт, нумер цвай! (№2)» – так они обозначили его сходство с американским президентом и тут же расстреляли. После этого мама с двумя сёстрами и своей мамой (моей бабушкой) были согнаны в минское гетто.